Дитц Уильям - Телохранитель
УИЛЬЯМ ДИТЦ
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ
Он — телохранитель. Лучший защитник, какого можно купить за деньги. Идеальная машина для убийства — человек, уцелевший в аду межгалактических войн. Человек, утративший прошлое.
Человек, чью память блокирует стальная пластина, вживленная в череп. Но две вещи он помнит хорошо — как выживать и как сражаться. И его профессия будет нужна, пока существуют насилие и преступление — а значит, до конца времен...
Эта книга посвящается всем чудакам,
неудачникам и отверженным мира сего.
Благослови их Господь всех и каждого.
1
«Рыночная дисциплина должна соблюдаться».
Председатель Совета Маргарет Хопворт-Смиг.
Мы поднялись из глубин Урбоплекса, как канализационные крысы, мы прибыли в переполненных лифтах, приползли на забитых человечеством эскалаторах и вскарабкались по сотням лестниц, чтобы выйти, щурясь на свет, из заброшенных выходов.
Мы поднялись — суровая толпа, скорее молодые, чем старые, и полные отчаяния. Ибо мы были последними, низшими звеньями в длинной цепи едоков; готовыми на все, чтобы выжить, и хорошо сознающими, что чего бы мы ни стоили, самое ценное у нас — мускулы, а не мозги. Мозгов мне не хватает с тех пор, как во время Битвы Трех Лун мне прострелили голову.
Конечно, вы помните: эта битва была решающей в Трудовой Войне между рабочими дальнего космоса и корпами. Я служил тогда в Морской пехоте «Мишимуто» и, судя по послужному списку, был крутым парнем.
Но после ранения соображать я стал медленнее, вот и пришлось перебиваться кое-как, работая телохранителем: когда потеряешь столько серого вещества, трудно рассчитывать на что-нибудь поприличнее. Правда, клиентов было немного, поэтому приходилось браться за все, что попадалось под руку.
Я вышел из лифта нижних уровней и направился к подъемнику. Он, как всегда, был забит дроидами и поденными рабочими. Роботы и не шевельнулись, но люди потеснились, давая мне место. Много места.
Больше, чем нужно. Толпа, что ли, попалась особенно вежливая? Или дело во мне?
Не знаю, но, конечно, мои семь футов и два дюйма роста, двести пятьдесят фунтов веса и треугольная черепная пластина внушают уважение. Ты видишь эту пластину, она начинается от затылка и острым концом указывает на нос.
Ее одной достаточно, чтобы выделяться в толпе, но прибавь еще шапку коротких рано поседевших волос, белые брови, ярко-голубые глаза и квадратную челюсть. Впрочем, мы все стремимся выделиться — мужчины и женщины, которые зарабатывают на хлеб оружием и рискуют жизнью за сумму гораздо меньшую, чем дневная выручка торговца тако.
Нет, я не говорю, что мы лучше торговцев тако, ведь требуется настоящее мужество, чтобы вернуться домой в паршивую квартирку, поцеловать жену, поиграть часок с ковровыми крысами, урвать немного сна, встать ни свет ни заря, испечь маисовые лепешки для тако, пожарить сою, приготовить салат, сыр, помидоры и салсу, потом отвезти все это за две мили по коридорам, набитым подонками, и открыть лавчонку. И не один раз, а изо дня в день, до изнурения. Для этого требуется столько мужества, сколько у большинства стрелков и в помине нет.
Двери с шипением закрылись, лифт пошел вверх. Резко запахло тридцатью, не меньше, сортами одеколона, духов, дезодорантов, шампуней и бог знает чего еще. Я ухмыльнулся.
Чем бы ни поливали себя мои попутчики, им не скрыть смрада нижних уровней. Страх и нищета проникают в поры, заползают в кишки и загрязняют душу. И ты делаешь то, что велено, говоришь то, что нужно, и лижешь задницы корпам.
Может, поэтому пожизненные и нанимают нас? Ну, запро
